[valeri[µ]]

Клод Дебюсси “Пеллеас и Мелисанда” опера в пяти действиях


Год выпуска: 1987
Жанр: опера
Продолжительность: 147 мин.

Режиссер: Pierre Strosser

В ролях: Клод Дебюсси “Пеллеас и Мелисанда”

Опера в пяти действиях

Либретто М. Метерлинка

Действующие лица
Мелисанда (сопрано) Colette Alliot-Lugas
Пеллеас (тенор) Francois Le Roux
Голо (баритон) Jose van Dam
Женевьева (меццо-сопрано) Jocelyne Taillon
Аркель (бас) Roger Soyer
Иньольд (сопрано) Francois Golfier
Врач (бас) Rene Schirrer

Chorus of the Lyon opera
Chorus master (хормейстер) Henri Farge
Orchestra of the Lyon opera
Conductor (дирижер) John Eliot Gardiner

Качество: DVD9
Формат: DVD Video
Видео кодек: MPEG2
Аудио кодек: LinearPCM
Видео: PAL 4:3 (720x576) VBR
Аудио: France (LinearPCM, 2 ch)
Subtitles:
English
Deutsch

Описание: Действие первое. Картина первая. "Лес". Сквозь чашу пробирается внук короля Аркеля - Голо. Он охотился, ранил кабана, но зверю удалось ускользнуть, и Голо, преследуя добычу, заблудился. Куда он забрёл? Следы зверя вели сюда.
Он озирается и вдруг, поражённый, замирает: возле источника - девочка. Нежная, хрупкая, она горько плачет. "Не трогайте меня! Не трогайте!" - восклицает она в испуге, когда Голо приближается к ней. И он, которого все зовут Большим Голо, покорно отступает. Она так прекрасна! Откуда она? Кто её обидел? "Все, все, - плачет девочка. - Лучше мне умереть..." Однако, убедившись, что рыцарь не причинит ей зла, она называет себя. Зовут её Мелисандой, она нездешняя... Нет, нет, она больше ничего не скажет! Не может сказать...
Очарованный Голо уговаривает Мелисанду пойти вместе с ним. Её нельзя оставаться одной в глухом лесу. Доверившись ему, она соглашается. Они уходят.
Картина вторая. "Комната в замке". Женевьева, мать Голо и Пеллеаса, показывает королю Аркелю письмо Голо к младшему брату. В письме Голо сообщает о своём браке с Мелисандой. "Шестой месяц, как я на ней женат, - пишет он, - но я знаю о ней не больше того, что знал в первый день встречи. Я не смею спрашивать... Когда её спрашивают, что с ней, она так рыдает, что становится страшно". Голо хочет вернуться домой, но боится гнева Аркеля, так как своим неожиданным браком он разрушил планы старого короля, избравшего ему другую невесту. Поэтому он просит Пеллеаса уведомить обо всём деда, и если тот согласен принять Мелисанду как родную, пусть Пеллеас зажжёт на башне, обращённой к морю, фонарь. С корабля свет фонаря будет виден. Если его не зажгут, Голо больше не вернётся.
Аркель находит брак старшего внука странным. Голо уже немолод. После смерти первой жены он жил только для сына, маленького Иньольда. До сих пор всегда советовался с дедом. Но... "Он, вероятно, должен был сделать то, что сделал, - в раздумье замечает король. - Он так тосковал в одиночестве..."
Разговор прерван приходом Пеллеаса, на глазах которого слёзы. Только что получено известие: его друг Марцелл при смерти, зовёт проститься... Однако Аркель против отъезда младшего внука. Скоро вернётся Голо. И отец Пеллеаса тоже болен, а в таком деле не может быть выбора между отцом и другом. "Позаботься, чтобы с сегодняшнего дня зажигали фонарь на башне", - обращается Женевьева к сыну,
Картина третья. "Перед замком". Женевьева и Мелисанда идут через парк к воротам замка. Какие леса вокруг дворца, какие леса! - робеет Мелисанда. Да, здесь есть места, куда даже в полдень не проникает солнце, - подтверждает Женевьева. Впрочем, к этому можно привыкнуть, - ободряет она невестку.
Сзади слышны шаги. Это Пеллеас. Избегая встречи с Мелисандой, он хочет пройти мимо, но мать окликает его: откуда он?
Пеллеас был на берегу моря. В эту ночь разразилась буря, хотя море сейчас на вид спокойно. Беда кораблю, который покинет гавань... Но вон корабль, силуэт его виден в тумане. Мелисанда узнаёт его - этот корабль привёз её сюда. Он на всех парусах удаляется в море. Зачем он снялся с якоря? Он погибнет!.. Наступает тревожное молчание. Его нарушает Женевьева: близится ночь, ей надо найти маленького Иньольда. А дорогу Мелисанде покажет Пеллеас. Пеллеас предлагает Мелисанде руку. Она отказывается: её руки полны цветов. Он, может быть, уедет завтра, - говорит Пеллеас. Мелисанда в недоумении. О! Почему он должен уехать?
Действие второе. Картина первая. "Фонтан в парке". Старый забытый фонтан. Сюда Пеллеас привёл Мелисанду. Сам Пеллеас часто приходит к фонтану, когда в саду слишком жарко. Здесь так тихо; слышно, как спит вода... Вода светла, холодна, как зимой. Она, может быть, так же глубока здесь, как в море.
Мелисанда наклоняется над водоёмом. Длинные золотые волосы погружаются в воду, и Пеллеас неожиданно спрашивает о Голо. Голо тоже встретил её у источника... Он хотел поцеловать её? Да, но она не хотела... Почему не хотела? - допытывается Пеллеас. Уклоняясь от ответа, Мелисанда снимает с пальца кольцо, подаренное ей Голо, подкидывает его кверху. Оно горит на солнце. Осторожнее, - предупреждает Пеллеас, - нельзя играть кольцом над глубокой водой. Но Мелисанда не слушает. Она подкинет сейчас кольцо к самому небу... O! Оно упало! Оно идёт ко дну! Кольца нет, остался только большой круг на воде... "Когда оно упало, часы на башне замка пробили двенадцать, - замечает Пеллеас. - Пора идти, не то за нами придут" А что сказать Голо? - теряется Мелисанда. "Правду, только правду!" - отвечает ей Пеллеас.
Картина вторая. "Комната в замке". Раненый Голо лежит на ложе. У его изголовья- Мелисанда. Странная история приключилась с ним сегодня в лесу, - говорит Голо жене. Он охотился, но вдруг, когда часы на башне замка пробили двенадцать, лошадь, точно обезумев, понесла. Он упал, окровавленный; ему казалось, что сердце его раздавлено... Мелисанда, стараясь скрыть тревогу, ухаживает за мужем. Однако таиться она не может. Она словно тоже больна сегодня. Ей тяжело здесь, лучше сказать об этом сейчас же. Она умрёт, если ее оставят в замке... Что с ней? - спрашивает обеспокоенный Голо. - Может, её обидели? Король? Женевьева? Пеллеас? Нет, нет, - возражает Мелисанда, - её никто не обижал. Она сама не понимает, что с ней, Она знает лишь одно - это выше её сил...
Успокаивая жену, Голо берёт её руки. Её маленькие руки, которые он мог бы смять как цветы. Но что это? Он не видит кольца. Её обручального кольца. Где оно? Мелисанда поникает. Она почему-то не в силах сказать мужу правду. Кольцо потеряно в гроте у мора, - говорит она, запинаясь. - Когда она искала раковины для Иньольда... Голо волнуется. Лучше потерять всё, только не это кольцо. Мелисанда должна пойти в грот. Сейчас же, немедленно! Иначе море, опередив, возьмет кольцо во время прилива. "Сейчас темно... Мне страшно идти одной пугается Мелисанда. "Позови Пеллеаса, он проводит тебя", - требует Голо. И она, в слезах, подчиняется.
Картина третья. "Перед гротом". Тяжёлая чёрная туча заволокла небосклон. Глухо рокочет море. "Это здесь", - подводит взволнованный Пеллеас Мелисанду к гроту. Однако ввести её сейчас в грот он не решается: слишком темно. Там, внутри, опасный спуск между двумя бездонными озёрами. Надо подождать, пока не появится луна.
Мелисанда дрожит от страха. Но поскольку она солгала мужу, что кольцо потеряно в гроте, она должна войти туда. На случай, если Голо спросит, что она там видела, - убеждает её Пеллеас.- Впрочем, там, несмотря на кручи и следы кораблекрушений, красиво, - пытается успокоить он Мелисанду. Если зажечь фонарь, то кажется, что свод, как небо, усеян звёздами... А! Вот и cвет!
Луна, прорвавшись сквозь тучу, ярко озаряет часть грота. Пеллеас и Мелисанда могут войти. Но она отшатывается: в глубине грота она видит трёх седых нищих. Они сидят, прислонившись к стене, и спят. "Уйдём, уйдём!" - бежит Мелисанда. "Оставьте меня, оставьте!" - молит она, смятенная. "Мы вернёмся сюда в другой раз", - идёт вслед за ней Пеллеас.
Действие третье. Картина первая. "Одна из башен замка". У окна стоит Мелисанда. Расчёсывая волосы, она поёт. К башне подходит, как зачарованный, Пеллеас. Он думал, что это лучи света на стене, - оказывается, это волосы Мелисанды. Она поёт, точно птица из дальних стран... Она прекрасна! "Дай мне твою руку, Мелисанда", - просит Пеллеас. Мелисанда не смеет противиться зову сердца. Она наклоняется. Ниже, ниже... Сейчас она упадёт... Внезапно её волосы рассыпаются, окутав Пеллеаса. Он погружает в них лицо, обвивает ими свою шею, целует. Никогда он не видел таких дивных волос, Его поцелуи поднимутся вдоль тысячи золотых завитков до лица Мелисанды, до её губ. Мелисанда! Она теперь не может уйти, она не уйдёт!
Встревоженные голосами, из башни вылетают голуби. "Оставь меня, Пеллеас! А то они не вернутся, они затеряются во мраке", - пугается Мелисанда.
На дороге, вьющейся возле башни, появляется Голо. Он подходит к Пеллеасу и Мелисанде. "Уже полночь, - говорит он, нервно смеясь. - Не играйте в темноте. Какие вы ещё дети! Какие дети!"
Картина вторая. "Подземелье замка". Под эти мрачные, скользкие своды привёл Голо Пеллеаса. Тут словно разлит запах смерти. Он поднимается вон из того водоёма, полного стоячей смрадной воды, - показывает Голо младшему брату. Жутко даже заглянуть туда. Осторожнее! Ещё шаг - и Пеллеас будет в бездне! Пеллеас содрогается. Ему кажется, что он видит дно пропасти. На дне смутно мерцают неясные блики. Неужели это отблеск фонаря Голо? Он так дрожит! "Да, фонарь... Я нарочно раскачивал его, чтобы лучше осветить стены", - отвечает дрожащим голосом Голо. Пеллеас задыхается, он хочет выйти. "Выйдем", - соглашается Голо.
Картина третья. "Терраса при выходе из подземелья". Ослепительный поддень. Прохлада с открытого моря, аромат недавно политых цветов. Какой чистый воздух! - говорит Пеллеас. Он едва не задохнулся там, внизу, где темнота густа, а воздух тяжёл, словно он пропитан свинцовой росой. Здесь смех детей, бегущих к морю, здесь розы... В окне башни Женевьева и Мелисанда.
Голо тоже смотрит на жену и мать. И он ещё раз, уже по-иному, предостерегает Пеллеаса. Он кое-что видел вчера у башни... Младшему брату надо быть осмотрительней. Мелисанда хрупка, молода. Она ещё так юна, что даже не осознаёт, что может произойти, Она скоро станет матерью, малейшее волнение убьёт её. Поэтому Пеллеас... Пеллеас должен избегать Мелисанды. Только, пожалуйста, незаметно. Она так впечатлительна!
Картина четвертая. "Перед замком". Вечер. Голо и маленький Иньольд останавливаются возле одной из башен замка, под окном Мелисанды. Они отдохнут здесь немного, - говорит Голо. Терзаемый ревностью, он выпытывает у сына - что делают Пеллеас и Мелисанда, когда остаются одни. О чём они говорят? Они целуются? Ну-ка, пусть Иньольд покажет, как они целуются... Ребёнок испуган: отец такой странный. Его борода колется, она совсем седая. И волосы тоже седые. Совсем седые!
В окне башни загорается свет. Должно быть, Мелисанда зажгла лампу. Голо поднимает на руках сына - пусть мальчик посмотрит, что там творится. Пеллеас там? Они близко друг к другу? Иньольд вскрикивает: отец сделал ему больно... Нет, - всхлипывает он, - дядя Пеллеас и Мелисанда далеко друг от друга. Нет, они не обнимаются. Они стоят, прислонившись к стене. Они мочат, они смотрят на свет... Голо понукает сына. Он хочет знать ещё и ещё, но испуганный мальчик плачет. Он боится смотреть в окно. Боится отца, его искажённого злобой лица.
Действие четвертое. Картина первая. "Комната в замке". Пеллеас и Мелисанда идут навстречу друг другу. Пеллеас только что был у отца. Тот выздоравливает. Но он приказал сыну уехать... Пеллеас не смеет ослушаться, он уедет. Может быть, надолго... Поэтому он просит Мелисанду прийти сегодня вечером к фонтану. Он должен ее видеть! Она придёт? Мелисанда обещает, и Пеллеас, услышав за дверью чьи-то шаги, уходит.
Входит Аркель. Старик обрадован тем, что сын выздоравливает. Наконец-то радость и солнце проникнут в замок, а то здесь было так мрачно. Мелисанде тоже станет веселее. Однако она чем-то озабочена? Она стоит, не поднимая глаз, не отвечая. "Подойди ко мне, дитя", - подзывает её король.
Дверь распахивается. На пороге - Голо. Лоб его окровавлен. "Я проходил через терновую изгородь", - объясняет он деду. Мелисанда спешит стереть кровь со лба мужа, Голо отталкивает её. Пусть она не прикасается к нему, он не желает её видеть. Он пришёл за своим мечом... Мелисанда подаёт ему меч. Отчего она так бледна? - со злобой спрашивает Голо. Он не собирается её убивать, - в этом случае он не взял бы меч. Яростный от гнева и ревности, Голо гонит Мелисанду прочь. Но когда жена идёт к двери, он хватает её за волосы и кидает к своим ногам. Он заставит её ползти перед ним на коленях! "Голо!" - останавливает внука подбежавший Аркель. Опомнившись, Голо выпускает Мелисанду. "Я буду ждать случая",- угрожает он, покидая комнату. "Что с ним? Он пьян?" - недоумевает Аркель. "Он разлюбил меня - произносит в отчаянии Мелисанда. - Я так несчастна!"
Картина вторая. "Фонтан в парке". Маленький Иньольд пытается приподнять большой камень, под который закатился его золотой мяч. Но руки мальчика слишком слабы, чтобы сдвинуть тяжёлую глыбу. Уже смеркается, а Иньольд так и не достал мяча. Издали слышится блеяние стада. Ребёнку кажется: овцы плачут, словно боятся чего-то. Куда их гонят? Эта дорога не ведёт к загонам... Мальчику становится страшно, и, забыв о мяче, он убегает.
Темнеет. К фонтану приближается Пеллеас. Сегодня последний вечер его пребывания в замке, и он может сказать Мелисанде всё. Как ребёнок играл он вокруг западни, расставленной ему судьбою. Теперь, когда понял, его удел - бегство. Но он должен в последний раз увидеть любимую...
Мелисанда окликает Пеллеаса. Она опоздала, потому что Голо долго не мог заснуть. Но почему Пеллеас скрывается в тени? Она не хочет прятаться... Нет, лучше здесь, - увлекает её под тень липы Пеллеас. - Здесь их никто не увидит, Ведь он должен сказать ей... Он любит её! Она тоже его любит, - признаётся Мелисанда. - Всегда любила... С тех пор, как его увидела...
Замирая от счастья, они обнимают друг друга. В это время слышится шум - в замке запирают двери. Это значит, что Пеллеас и Мелисанда уже не могут вернуться домой. Теперь всё потеряно и всё спасено! - восклицает, ликуя, Пеллеас. Теперь они уйдут вместе! Уйдут отсюда для новой жизни!
Неожиданно появляется Голо. Он следит, он видел всё. Бросившись с мечом на Пеллеаса, он ранит брата. Испуганная Мелисанда, пытаясь спастись, бежит к замку. Напрасно. Голо догоняет её и тоже ранит.
Действие пятое. "Комната в замке". Возле постели умирающей Мелисанды - Аркель, врач, Голо. "Не мучьте себя, - утешает врач, видя отчаяние Голо. - От раны, которую вы ей нанесли, не умрёт и птичка".
Мелисанда, очнувшись от забытья, зовёт мужа. Голо просит деда и врача оставить его вдвоём с женой. Когда они уходят, он умоляет Мелисанду. простить его. Он причинил ей много зла... Но он так её любил!
Голо удручён, клянёт себя и всё же не в силах побороть то страшное чувство ревности, которое погубило их всех. Он снова хочет вырвать у Мелисанды признание - любила ли она Пеллеаса запретной любовью, были ли они близки. Мелисанда отрицает это, но Голо, уже не владея собой, гневно требует ответа: "Не лги в минуту смерти!" Она бессильно откидывается, мертвенная бледность покрывает её лицо. "Я убил её! И сам умру, как слепец, ничего не узнав!" - кричит Голо входящим деду и врачу.
Аркель приносит ребёнка - новорождённую дочь Мелисанды. Может, дитя вдохнёт в неё жизнь? Увы, Мелисанда настолько слаба, что не может даже взять малютку на руки. "Бедная крошка, её удел - тоже страдать!" - шепчет она еле слышно.
Комната наполняется женщинами. Они становятся в ряд вдоль стены и ждут. "Зачем они здесь?" - в ужасе вопрошает Голо. Он требует, чтобы его ещё раз оставили наедине с женой, но Аркель отказывает: поздно, Мелисанду нельзя больше тревожить. Женщины внезапно опускаются на колени. "Они правы", - говорит врач, подходя к постели мёртвой Мелисанды.
Тишина. Затем слышны рыдания Голо.

b]Доп. информация: Французского композитора К. Дебюсси часто называют отцом музыки XX в. Он показал, что каждый звук, аккорд, тональность могут быть услышаны по-новому, могут жить более свободной, многокрасочной жизнью, как бы наслаждаться самим своим звучанием, его постепенным, таинственным растворением в тишине. Многое действительно роднит Дебюсси с живописным импрессионизмом: самодовлеющая красочность неуловимых, текуче-подвижных моментов, любовь к пейзажу, воздушная трепетность пространства. Не случайно Дебюсси считается основным представителем импрессионизма в музыке. Однако он дальше, чем художники-импрессионисты, ушел от традиционных форм, его музыка устремлена в наше столетие гораздо глубже, чем живопись К. Моне, О. Ренуара или К. Писсарро.
Дебюсси считал, что музыка подобна природе своей естественностью, бесконечной изменчивостью и многоликостью форм: "Музыка - как раз то искусство, которое ближе всего к природе... Только музыканты обладают преимуществом уловить всю поэзию ночи и дня, земли и неба, воссоздать их атмосферу и ритмически передать их необъятную пульсацию". И природа, и музыка ощущаются Дебюсси как тайна, и прежде всего тайна рождения, неожиданного, неповторимого оформления капризной игры случая. Поэтому понятно скептически-ироничное отношение композитора ко всякого рода теоретическим штампам и ярлыкам в отношении художественного творчества, невольно схематизирующим живую действительности искусства.
Дебюсси начал обучаться музыке в 9 лет и уже в 1872 г. поступил на младшее отделение Парижской консерватории. Уже в консерваторские годы проявилась нетрадиционность его мышления, что вызвало столкновения с преподавателями гармонии. Зато истинное удовлетворение получал начинающий музыкант в классах Э. Гиро (композиция) и A. Mapмонтеля (фортепиано).
В 1881 г. Дебюсси в качестве домашнего пианиста сопровождал в поездке по Европе русскую меценатку Н. фон Мекк (большого друга П. Чайковского), а затем по ее приглашению дважды посетил Россию (1881, 1882). Так началось знакомство Дебюсси с русской музыкой, очень повлиявшее на формирование его собственного стиля. "Русские дадут нам новые импульсы для освобождения от нелепой скованности. Они... открыли окно, выходящее на простор полей". Дебюсси пленила красочность тембров и тонкая изобразительность, картинность музыки Н. Римского-Корсакова, свежесть гармоний у А. Бородина. М. Мусоргского он называл своим любимейшим композитором: "Никто не обращался к лучшему, что в нас есть, с большей нежностью и большей глубиной. Он неповторим и останется неповторимым благодаря своему искусству без надуманных приемов, без иссушающих правил". Гибкость вокально-речевой интонации русского новатора, свобода от заранее установленных, "административных", по выражению Дебюсси, форм были по-своему претворены французским композитором, стали неотъемлемой чертой его музыки. "Идите, послушайте "Бориса". В нем весь "Пеллеас"", - сказал однажды Дебюсси об истоках музыкального языка своей оперы.
Окончив консерваторию в 1884 г., Дебюсси участвует в конкурсах на получение Большой Римской премии, дающей право на четырехлетнее усовершенствование в Риме, на вилле Медичи. За годы, проведенные в Италии (1885-87), Дебюсси изучил хоровую музыку эпохи Возрождения (Дж. Палестрины, О. Лассо), и далекое прошлое (как и своеобразие русской музыки) внесло свежую струю, обновило его гармоническое мышление. Симфонические произведения, посланные в Париж для отчета ("Зулейма", "Весна"), не пришлись по вкусу консервативным "вершителям музыкальных судеб".
Вернувшись раньше срока в Париж, Дебюсси сближается с кружком поэтов-символистов во главе с С. Малларме. Музыкальность символистской поэзии, поиски таинственных связей между жизнью души и миром природы, их взаиморастворение - все это очень привлекло Дебюсси и во многом сформировало его эстетику. Не случайно наиболее самобытными и совершенными из ранних сочинений композитора стали романсы на слова П. Вердена, П. Бурже, П. Луиса, а также Ш. Бодлера. Некоторые из них ("Чудесный вечер", "Мандолина") были написаны еще в годы учения в консерватории. Образами символистской поэзии навеяно и первое зрелое оркестровое произведение - прелюдия "Послеполуденный отдых фавна" (1894). В этой музыкальной иллюстрации эклоги Малларме сложился своеобразный, тонко нюансированный оркестровый стиль Дебюсси.
Полнее всего воздействие символизма сказалось в единственной опере Дебюсси "Пеллеас и Мелизанда" (1892-1902), написанной на прозаический текст драмы М. Метерлинка. Это история любви, где, по словам композитора, действующие лица "не рассуждают, а претерпевают свою жизнь и судьбу". Дебюсси здесь как бы творчески спорит с Р. Вагнером - автором "Тристана и Изольды", он даже хотел написать своего Тристана - при том, что оперой Вагнера в юности чрезвычайно увлекался и знал ее наизусть. Вместо открытой страстности вагнеровской музыки здесь - экспрессия утонченной звуковой игры, полной намеков и символов. "Музыка существует для невыразимого; я хотел бы, чтобы она как бы выходила из сумрака и моментами возвращалась бы в сумрак; чтобы она всегда была скромна", - писал Дебюсси.
Невозможно представить Дебюсси без фортепианной музыки. Сам композитор был талантливым пианистом (а также и дирижером); "играл он почти всегда на "полутонах", без всякой резкости, но с такой полнотой и густотой звука, как играл Шопен", - вспоминала французская пианистка М. Лонг. Именно от шопеновской воздушности, пространственности звучания фортепианной ткани отталкивался Дебюсси в своих колористических поисках. Но был и другой исток. Сдержанность, ровность эмоционального тонуса музыки Дебюсси неожиданно сблизила ее со старинной доромантической музыкой - особенно французских клавесинистов эпохи рококо (Ф. Купереном, Ж. Ф. Рамо). Старинные жанры из "Бергамасской сюиты" и Сюиты для фортепиано (Прелюдия, Менуэт, Пасспье, Сарабанда, Токката) представляют своеобразный, "импрессионистский" вариант неоклассицизма. Дебюсси вовсе не прибегает к стилизации, а создает свой образ старинной музыки, скорее впечатление от нее, чем ее "портрет".
Излюбленный жанр композитора - программная сюита (оркестровая и фортепианная), как бы серия разнохарактерных картин, где статика пейзажей оттеняется стремительно-подвижными, часто танцевальными ритмами. Таковы сюиты для оркестра "Ноктюрны" (1899), "Море" (1905) и "Образы" (1912). Для фортепиано создаются "Эстампы", 2 тетради "Образов", "Детский уголок", который Дебюсси посвятил своей дочери. В "Эстампах" композитор впервые пытается вжиться в музыкальные миры самых разных культур и народов: красочно оттеняют друг друга звуковой образ Востока ("Пагоды"), Испании ("Вечер в Гренаде") и полный движения, игры света и тени пейзаж с французской народной песенкой ("Сады под дождем").
В двух тетрадях прелюдий (1910, 1913) раскрылся весь образный мир композитора. Прозрачным акварельным тонам пьес "Девушка с волосами цвета льна" и "Вереск" контрастирует насыщенность звуковой палитры в "Террасе, посещаемой лунным светом", в прелюдии "Ароматы и звуки реют в вечернем воздухе". Старинная легенда оживает в эпическом звучании "Затонувшего собора" (вот где особенно сказалось воздействие Мусоргского и Бородина!). А в "Дельфийских танцовщицах" композитор находит неповторимое античное сочетание строгости храма и обряда с языческой чувственностью. В выборе моделей для музыкального воплощения Дебюсси достигает совершеннейшей свободы. С одинаковой тонкостью, например, он проникает в мир испанской музыки ("Ворота Альгамбры", "Прерванная серенада") и воссоздает (используя ритм кэк-уока) дух американского театра менестрелей ("Генерал Лявин-эксцентрик", "Менестрели").
В прелюдиях Дебюсси представляет весь свой музыкальный мир в лаконичном, сконцентрированном виде, обобщает его и во многом прощается с ним - со своей прежней системой зрительно-музыкальных соответствий. А затем, в последние 5 лет жизни, его музыка, усложняясь еще больше, расширяет жанровые горизонты, в ней начинает чувствоваться какая-то нервная, капризная ироничность. Усиливается интерес к сценическим жанрам. Это балеты ("Камма", "Игры", поставленные В. Нижинским и труппой С. Дягилева в 1912 г., и кукольный балет для детей "Ящик с игрушками", 1913), музыка к мистерии итальянского футуриста Г. д'Аннунцио "Мученичества святого Себастьяна" (1911). В постановке мистерии участвовали балерина Ида Рубинштейн, хореограф М. Фокин, художник Л. Бакст. После создания "Пеллеаса" Дебюсси не раз пробовал начать новую оперу: его привлекали сюжеты Э. По ("Черт на колокольне", "Падение дома Эшер"), но эти замыслы не были реализованы. Композитор задумал написать 6 сонат для камерных ансамблей, но успел создать 3: для виолончели и фортепиано (1915), для флейты, альта и арфы (1915) и для скрипки и фортепиано (1917). Редактирование произведений Ф. Шопена побудило Дебюсси написать Двенадцать этюдов (1915), посвященных памяти великого композитора. Последние произведения Дебюсси создавал будучи уже смертельно больным: в 1915 г. он перенес операцию, после которой прожил чуть более двух лет.
В некоторых сочинениях Дебюсси отразились события первой мировой войны: в "Героической колыбельной", в песне "Рождество детей, лишенных крова", в неоконченной "Оде Франции". Уже только перечень названий говорит о том, что в последние годы усилился интерес к драматическим темам и образам. С другой стороны, взгляд композитора на мир становится более ироничным. Юмор и ирония всегда оттеняли и как бы дополняли мягкость натуры Дебюсси, ее открытость впечатлениям. Они проявлялись не только в музыке, но и в метких высказываниях о композиторах, в письмах, в критических статьях. 14 лет Дебюсси был профессиональным музыкальным критиком; результатом этой работы стала книга "Господин Крош - антидилетант" (1914).
В послевоенные годы Дебюсси рядом с такими дерзкими разрушителями романтической эстетики, как И. Стравинский, С. Прокофьев, П. Хиндемит, воспринимался многими как представитель импрессионистского вчерашнего дня. Но позже, и особенно в наше время, стало проясняться колоссальное значение французского новатора, оказавшего непосредственное влияние на Стравинского, Б. Бартока, О. Мессиана, предвосхитившего сонорную технику и вообще новое ощущение музыкального пространства и времени - и в этом новом измерении утверждавшего ч е л о в е ч н о с т ь как главное в искусстве.

ИНТЕРЕСНЫЕ ФАКТЫ
1. неудачливый жених
Семнадцатилетний Дебюсси был учителем музыки в семье Надежды Филаретовны фон Мекк, покровительницы Чайковского и страстной любительницы музыки. Дебюсси занимался с детьми миллионерши фортепиано, аккомпанировал певцам, участвовал в домашних музыкальных вечерах. Хозяйка души не чаяла в юном французе, подолгу и с упоением беседовала с ним о музыке. Однако когда юный музыкант без памяти влюбился в ее пятнадцатилетнюю дочь Соню и попросил у Надежды Филаретовны ее руки, разговоры о музыке мигом прекратились...
Зарвавшемуся учителю музыки было немедленно отказано от места.
- Дорогой месье, - сухо сказала фон Мекк Дебюсси, - не будем путать Божий дар с яичницей! Помимо музыки я очень люблю лошадей. Но это вовсе не значит, что я готова породниться с конюхом...
2. поверженный кумир
Как-то раз Клод Дебюсси отправился вместе с друзьями молодости в Парижскую Гранд-опера на представление вагнеровской оперы "Тристан и Изольда". Надо сказать, что в юношеские годы Дебюсси обожал Вагнера до самозабвения. Друзья весело вспоминали сумасбродства той поры, в том числе моду на поклонение Вагнеру. Один из школьных товарищей поддел Клода:
- Удивительно, что при всей твоей преданнейшей любви к Вагнеру ты не стал его подражателем...
- Ах, оставь, - усмехнулся Дебюсси. - Сколько раз тебе приходилось с удовольствием лакомиться курицей, однако я не слышал, чтобы ты начал кудахтать...
3. скромный любитель бесславия
Если подавляющее большинство композиторов в своей жизни страстно искали славу, то Дебюсси - наоборот. Он ни разу в жизни не бывал на постановках собственной оперы и отвергал славу, которая пришла к нему в конце жизни. Ну а по поводу своей музыки он всегда скромно говорил:
- Если бы Бог не любил мою музыку, я бы ее не писал...
4. обтекаемый ответ
У Дебюсси как-то спросили, каково его мнение о Рихарде Штраусе.
- Как Рихарда - я люблю Вагнера, а как Штрауса - я люблю Иоганна.
5. спринтер
У Клода Дебюсси частенько "не хватало дыхания", чтобы закончить произведение крупной формы. Незаконченными остались оперы "Родриг и Химена", "Падение дома Эшеров". Когда у композитора спрашивали, отчего он не пишет симфонии, Дебюсси весело отвечал:
- Зачем зарабатывать одышку, строя симфонии? Давайте делать оперетты!